Наир Тикнизян // Большое интервью о детстве, семье, футбольном пути и «Локомотиве»

Наир Тикнизян. Первое большое интервью для ЛокоТВ.

— Какое было твоё первое впечатление о команде после перехода?
— Первое, что бросилось в глаза, — много молодых ребят, молодая команда. Все ребята простые, хотя есть и люди, которые выигрывали здесь чемпионат России, Кубок России. Но каждый человек в этой команде готов помочь, подсказать, где-то «подтравить», и за счёт этого процесс адаптации прошёл быстрее, чем я ожидал. Соломинки по сути никакой не было. Была команда, которая помогла просто влиться в коллектив.

— Переход Константина Марадишвили в «Локомотив» ускорил адаптацию в команде?
— Для меня вообще это было шоком, неожиданностью, потому что мне он до последнего не говорил. Я узнал об этом только в день его прихода в «Локомотив»! Конечно, после того, как он перешёл сюда, мне стало ещё комфортнее, хотя я и до этого не жаловался. Благодаря Косте процесс адаптации пошёл ещё быстрее. Я счастлив, что мы снова в одной команде.

— Первые шаги в футболе ты сделал в Санкт-Петербурге. Почему не играл в академии «Зенита»?
— Дело в том, что я начинал в дворовой команде, которая находилась рядом с моим подъездом. После этого я уже попал в команду, в которой провёл пять лет, и из неё я уехал в академию ЦСКА. Я просто такой человек, который не очень любит что-то менять в жизни. Если я привыкаю к одному месту, то для меня это важно, и какие-то перемены не идут мне на пользу, как мне кажется. Поэтому я всегда был предан своей команде, которая находится в Питере. Это «Локомотив» Санкт-Петербург. Они до сих пор существуют, у меня очень близкие отношения с их тренером. Я до сих пор с ним общаюсь — это Челпанов Александр Валерьевич. Мы с ним часто рассуждали на тему, почему мне не стоит уходить в академию «Зенита». Сошлись на том, что в своей команде я был лидером, мог проявить свои лидерские качества, а если бы ушёл в академию «Зенита»... Безусловно, это очень сильная академия, там ребята все одного уровня и ко всем практически одни требования. Эта академия заточена под результат, как мне кажется. Не под качества футболистов, не на развитие, а именно на результат, здесь и сейчас.

— То, что ты играл за ДЮСШ «Локомотив» в Санкт-Петербурге, — это судьба?
— Был даже момент, когда взрослая команда московского «Локомотива» нам помогала с экипировкой. У нас была игровая форма, у академии, в точности такая же, как и у основной команды. Была пара турниров, когда ребята из Академии «Локомотива» приезжали к нам в Питер. Тогда я смотрел на них, для меня это был действительно другой уровень. Была видна команда, структура, система. Но я тогда даже не задумывался, что спустя какое-то время не то, что в «Локомотиве» окажусь, что даже в ЦСКА уеду. Я просто играл, получал удовольствие, работал. И вот так сошлись звёзды, что я теперь здесь (улыбается — тут и далее прим. fclm.ru).

— В детстве ты тренировался в команде старшего возраста. Как это было?
— В самом начале моего футбольного пути, около семи лет, я занимался с ребятами, которые были старше меня на три года. И, честно говоря, были слёзы на тренировках, потому что нагрузки были гораздо выше, чем со своими сверстниками. Это очень сильно закаляло. И уже в тот момент, казалось бы, ещё в таком неосознанном возрасте, я понимал, что для того, чтобы чего-то добиться, надо чем-то жертвовать, надо, стиснув зубы, работать, плакать, потеть. Безусловно, это несло и определённые негативные моменты, что я занимался с ребятами старше, но тем не менее больше я получил от этого пользы. У меня быстро прошёл тот период «соплей», когда можно было подбежать к маме, которая погладит по голове, потому что мы уезжали на сборы в лагерь, на две-три недели, я всегда там был один. И в семь-восемь лет, когда ты уезжаешь от родителей, — это стресс, но я к этому быстро привык. И уже тогда я понимал, что я делаю это не просто так. Я иду за своей мечтой. Я работаю для того, чтобы чего-то добиться. Я рад, что у меня всё так сложилось, но стоило это, конечно, тяжких трудов.

— Первое воспоминание о детстве?
— Мои первые воспоминания из детства — это то, как я где-то играю с мячом, что-то с ним делаю. У меня всегда был только один вектор. Я и учился, на самом деле, очень плохо. Пропускал много уроков из-за турниров, из-за сборов.

— В футбольный интернат ты попал в раннем возрасте. Было сложно?
— Часто мне приходилось слышать от людей, что я умён не по годам — в том плане, что я очень рано «созрел». Как раз-таки причина этому то, что я практически с семи лет не то, что один, но зачастую в разных поездках, в разных турнирах. А в четырнадцать лет я вообще уехал от родителей в Москву и жил в интернате. Поэтому я очень рано повзрослел. Точнее, мне пришлось рано повзрослеть. Я об этом нисколько не жалею. И сформировался я уже как личность, как человек, у которого есть уже свои идеи, лет в восемь-девять. Даже тренер мой, которого я всегда называю первым, хотя по факту он третий, но первый он для меня потому что всё он в меня и заложил, как я считаю, это как раз Челпанов Александр Валерьевич. И вот он мне часто говорил, что по сравнению со своими сверстниками я думаю немного иначе. Банальный пример можно привести. Возьмём сборы в лагере. Ребята идут на дискотеку, а я иду на поле. Ребята спят в тихий час, я — на поле. Я очень сильно люблю футбол и стараюсь всегда отдаваться на максимум.

— В детстве были мысли только о футболе?
— Дело в том, что у меня были принципы всегда, которых я придерживался. И были моменты, когда «улица», назовём это так, хотела повлиять на меня. Где-то покурить предлагали, где-то выпить, но я всегда отказывался, потому что мне это не нужно. Я уже с раннего возраста понимал, к чему я стремлюсь. Но всё зависит в первую очередь от человека — чего он придерживается, каких целей он хочет добиться. Тут всё только от тебя зависит, всё в твоих руках.

— На кого из футболистов ты равнялся в детстве?
— У меня не было примеров, у меня была мотивация. Я не хочу сейчас как-то умалять достоинства моей семьи, родителей, говорить о том, что мы жили бедно. Нет, мы жили как среднестатистическая семья, но мне не нравилось, что мои родители работают, не могут себе позволить поехать банально на море. Как бы странно это сейчас ни звучало, но в семь-восемь лет мне это не нравилось, хоть и не было шоком, что мои родители в чём-то нуждаются. Мной двигала и движет моя мотивация.

— Расскажи о своей семье.
— У меня есть двоюродный брат. Есть родная сестра, но она от другого отца, зовут Маргарита. А так в принципе какой-то связи с другими родственниками у меня нет. У меня их и не так много в России. В Армении — да, мы можем созвониться по WhatsApp, Facetime, какую-то связь я держу. Но в силу того, что я постоянно где-то в разъездах, это происходит редко. Но если есть время, то я обязательно позвоню. На момент интервью у меня сыну исполняется годик, у него сейчас день рождения (улыбается).

— Мы тебя поздравляем, Наир!
— Спасибо!

— Быть отцом — большая ответственность?
— Я думаю, что быть родителем — это всё равно, в какой-то мере, работа. Ты должен вкладываться в своего сына, в дочь, воспитывать, учить. Понятное дело, пока ещё неосознанный возраст у ребёнка, когда он не может говорить, но он может что-то понимать, ты меньше в этом принимаешь участие, но когда уже твой ребёнок подрастает, ты обязан им заниматься, чтобы вырос хороший, добропорядочный человек, хорошо воспитанный.

— Как ты реагируешь на критику в свой адрес?
— Я человек с мягкой душевной натурой, и слово меня иногда может ранить. Особенно от какого-то авторитетного человека моей профессии, от футболиста. Например, если в возрасте восемнадцати лет я слышал критику от Алана Дзагоева, от братьев Березуцких, то на мне это отражалось очень сильно. Я боялся потом сделать что-либо на тренировке. Но через это, я считаю, нужно было пройти. И уже в мой последний сезон в ЦСКА, когда мне что-то «пихали», говорили, — да, конечно, было неприятно, но ты уже не вбивал себе это в голову и не ходил с мыслью, что ты что-то сделал плохое, когда допустил какую-то ошибку. Ты просто старался быстрее её исправить. Но всё же я себя отношу к типу футболистов, людей, которым лучше не «пихать» (смеётся).

Был один случай, когда я давал короткое интервью для «Матч ТВ», и какой-то человек с трибуны начал кричать очень плохие вещи в мой адрес. Здесь я уже не смог выдержать, поскольку высказывания были оскорбительного характера. Я подошёл, спросил, в чём проблема. В итоге в конце мне просто поаплодировали, пожелали побед, и я ушёл.

— Как ты относишься к полупустым трибунам на стадионе в период пандемии?
— Представляешь театр без зрителей? Что с ним произойдёт, когда актёры будут стоять на сцене, а в зале никого не будет? По сути, это будет репетиция, а в футболе получится товарищеская игра. На самом деле болельщики, зрители, люди, которые приходят болеть, очень много значат. За счёт их поддержки, их энергетики ты в каких-то моментах ловишь кураж, за счёт хороших действий ты чувствуешь себя гораздо уверенней, потому что они тебя поддерживают, опять же, своей энергией. Каждый человек на трибуне очень важен. Футбол по своей сути — шоу, и мы играем для болельщиков и для себя. Но я не представляю футбол при пустых трибунах. Без зрителей это уже не футбол, это «дыр-дыр» во дворе.

— Как проходило твоё становление в профессиональном футболе?
— Попал я в первую команду благодаря Виктору Михалычу Гончаренко. Он меня взял на первые сборы, когда ещё в ЦСКА была старая гвардия: братья Березуцкие, Игнашевич, Вернблум, Тошич. Могу сказать, что там была команда чемпионов, которые выиграли огромное количество трофеев. И когда в команду приходит какой-то парень семнадцати-восемнадцати лет, то для них это какой-то очередной молодой, который что-то там пытается. Не без «пихача» проходили мои сборы, но я считаю, что это нормально. Повторюсь, что там команда была с высокими амбициями, ставила постоянно высокие цели, задачи, и если у них под ногами вертелся какой-то Наир Тикнизян, ещё и ошибался, то понятное дело, что они психовали. Но и это сыграло на руку. Было пару эпизодов, которые отразились на моей психологии, но я не жалуюсь, это только придаёт сил, закаляет тебя. Ты двигаешься дальше и просто обрастаешь толстым слоем кожи. Благодаря этому потом уже не обращаешь внимание на какие-то мелочи, какую-то неконструктивную критику и так далее.

— Дебют за «Локомотив» в еврокубках получился смазанным. Переживал из-за красной карточки?
— Я не так много играл в еврокубках. Я помню, что первый тайм я провёл достаточно неплохо, особенно с учётом того, что мы много оборонялись. Тем не менее, с моего фланга практически не было никаких моментов. Я тогда почувствовал уверенность, мне казалось, что если так продолжу играть, то всё будет хорошо. Ничего не предвещало беды. Выходя на второй тайм, возможно, где-то я перегорел внутри себя. Уж слишком у меня большие крылья выросли, наверно. Не знаю, как это объяснить. Я помню момент, когда я получал красную карточку. Я просто потерял позицию, неправильно сыграл: выдернулся, проиграл корпусом. Мимо меня прокинул Ундер, выиграл у меня в скорости. Я не хотел фолить, просто бежал по инерции, а он подставился. Но это уже не имеет значения, потому что дальше, когда назначили пенальти и мне показали красную карточку, у меня просто перед глазами всё рухнуло, потому что это вторая игра, вокруг моего трансфера было так много разговоров, которые тоже оказывали на меня небольшое давление. Я человек, который привык оставаться в тени, просто скромно работать, доказывать — не привык к этим разговорам вокруг твоей личности. И когда судья показал красную карточку, я помню, что я проходил через стадион. И вот эта минута, когда я шёл от одной бровки к другой, превратилась в три часа, не знаю, в полдня. Я понимал, что сильно подвёл свою новую команду. На меня возлагали надежды. Я подвёл тренера, руководство. Было очень тяжело. Но, слава богу, мы тот матч закончили вничью. И когда я увидел на табло счёт 1:1, мне стало легче, у меня груз упал с плеч. Но всё равно осадок остался неприятный. После такого было тяжеловато, конечно, собраться. После «Марселя» у нас была игра в чемпионате России, и я там тоже вышел в старте, потом снова, и за счёт игр уже удалось этот момент подзабыть.

— Дома отдыхаешь от футбола?
— Я попросил всех не говорить о футболе дома. Не так важно — хороший или плохой матч, просто пересекаю порог и стараюсь полностью абстрагироваться от своей работы, от футбольной жизни. Я вообще не смотрю футбол дома, только на сборах во время теории или просто, когда есть свободное время. Это помогает переключиться и не зацикливаться на каких-то моментах. Безусловно, когда допустил грубую ошибку в игре, то я сразу её пересматриваю, делаю выводы и иду дальше.

— На первых тренировках в «Локо» на кого обратил внимание?
— Я рад был пообщаться с Гилерме, потому что все бразильцы, на мой взгляд, очень положительные, улыбчивые люди. И этот человек, как и Акинфеев, легенда клуба. Они очень сильные вратари. Мне хотелось посмотреть на то, как человек себя ведёт, какие качества капитанские он проявляет. Я остался в восторге от того, насколько он добродушный, честный, порядочный человек.

— С кем бы хотел сыграть из звёзд мирового футбола?
— Я бы хотел сыграть в одной команде с Роналду, просто хотя бы один день посмотреть на то, чем человек питается, как он восстанавливается, как он тренируется, что он делает. А сыграть против... против многих бы хотел сыграть (смеётся). Ну давайте назову Мбаппе. Просто сравнить, насколько он быстрее. Понятное дело, что разница будет космическая, но просто посмотреть на его бешеную скорость, понять, насколько далеко он ушёл.

— Наир Тикнизян — душа компании?
— Я себя душой компании не считаю, но иногда могу как-то разрядить обстановку, посмеяться. Я в принципе люблю концентрироваться на позитиве на такой тяжёлой, но хорошей работе. Мне кажется, что за счёт этого можно добиваться более высоких результатов, нежели чем если ты без улыбки, без эмоций. Жизнь и так коротка, чтобы не улыбаться.

— Был ли переломный момент в футбольном сознании?
— Мне кажется, что у меня всё только начинается. Но такой момент, наверно, был. Это была игра с «Ахматом», когда я вышел первый раз в старте за ЦСКА. Я вышел в старте впервые спустя два с половиной года тренировок с основой. Да, я играл в Кубке, выходил на два кубковых матча, но тут мне предоставили шанс выйти в чемпионате — полноценный дебют. Тогда у меня получилось отдать предголевую передачу. Для меня это многое значило, когда после прострела с моего фланга Чалов перевёл на Кучаева, на дальнюю штангу, Костя забил. И я тогда понял, что, казалось бы, всего лишь момент, мгновение, но это точно то, ради чего я тренировался эти два с половиной года. Уходил в аренду. И вот как раз тогда я понял, что я на правильном пути. Свыше меня направляют, а моя задача — не заниматься ерундой и глупостями, а тренироваться дальше, отдаваться футболу на сто процентов и быть честным, в конце концов, перед футболом и перед самим собой.